Здесь всё ясно. Раздел почти полностью будет посвящён храму преподобного Серафима Саровского и его настоятелю (по мере возможности) протоиерею Василию Заеву.
  Также будет сделан очерк о церквях "Источник Жизни" и "Скиния", которые находятся в Пуща-Водице.

                      на главную


  В год канонизации преп. Серафима Саровского (1903 год), киевляне, чьи дачи располагались в Пуща-Водице, решили построить храм в честь преподобного Серафима.
  Вначале была построена часовня по проекту известного киевского архитектора В.В. Городецкого.
  Церковь была построена в 1908-1910 годах. Первоначально предполагалось возвести каменный храм в византийском стиле по проекту академика архитектуры В.Н. Николаева по типу существовавшей в Киеве в Липках Александро-Невской церкви, но ввиду отсутствия средств был принят проект деревянной церкви на кирпичном цоколе инженера А.И. Тихонова при участии городского архитектора Э.П. Брадтмана.
  Впоследствии первый этаж был обложен кирпичом и оштукатурен; барабан купола и второй ярус колокольни остались деревянными.
  Главный престол церкви – во имя св. Серафима Саровского. Имеются также приделы (левый – во имя св. Пантелеимона, правый – во имя св. Николая). Церковь крестовая в плане (с пристройками), над средокрестием на восьмигранном барабане размещен купол с ложными люкарнами и главкой. С запада пристроена двухъярусная колокольня с шатровым завершением. В оформлении фасадов использованы элементы барокко и классицизма. Притвор завершается треугольным фронтоном, под которым размещено круглое окно-розетка; завершения окон полуциркульные под фигурными сандриками; стены расчленены пилястрами.
  Внутренняя поверхность стен покрыта масляной краской. Интерьер украшен иконописью, которая помещалась в деревянном резном одноярусном иконостасе, в киотах и на стенах.
  Храм был освящен 25 (12 по ст. стилю) декабря 1910 года благочинным Киево-Подольских церквей протоиереем
И.Г. Богородицким при участии настоятеля церкви, протоиерея Успенского собора А.Г. Дашкиева, священников – К.К. Стешенко и Ф.И. Деньга.
  Незадолго до Великой Отечественной войны храм был закрыт, иконостас и все иконы хранились прихожанами до открытия храма. После войны иконостас был восстановлен и реконструирован. Прежние иконы иконостаса собрать не удалось. В разное время и разными мастерами были написаны временные иконы. В 1992 году все иконы для центрального иконостаса были написаны киевским художником Вандаловским. В 1995 году написана новая храмовая икона преподобного Серафима Саровского, а также 12 апостолов для иконостаса правого придела.
  Находится храм по ул. Н. Юнкерова, 42 (7-я линия).

  27-летний послушник Саровской обители Прохор принял пострижение 18 августа 1786 года. В иноческий чин его посвятили с новым именем — Серафим. В переводе с древнееврейского оно означает «пламенный», и дано оно было молодому человеку, вступившему на стезю служения Богу, конечно же, неслучайно. Благообразный облик юноши, обретавший особую одухотворенность в молитве, смиренномудрые помыслы и речи — все свидетельствовало о небесной благодати, коей удостоился сей инок. «И бысть сердце мое яко воск таяй», — этими словами псалмопевца описывал Серафим свои переживания от церковных служб, во время которых не раз наяву созерцал ангелов.
  Родился будущий святитель 19 июля 1759 года в семье состоятельного набожного курского купца и владельца кирпичных заводов Исидора Ивановича Мошнина, бравшего подряды на строительство каменных зданий. Отец ушел из жизни, когда мальчику не исполнилось и трех лет.
  Незадолго до кончины Исидор Иванович взялся за сооружение большого храма во имя преподобного Сергия Радонежского по чертежам знаменитого зодчего Варфоломея Растрелли. Кто бывал в Курске, тот знает это прекрасное творение в духе русского барокко, известное ныне как Сергиево-Казанская церковь (с 1833 года она служила курским кафедральным собором). Все черты растреллиевского стиля здесь выражены с присущим ему великолепием. Трудно поверить, что работами по возведению этого дива, законченного в 1778 году, четверть века руководила обычная русская женщина, отличавшаяся от современниц, пожалуй, лишь большим благочестием, — Агафия Фатеевна Мошнина.
  Супруг завещал ей завершить начатый им грандиозный, по меркам губернского города, архитектурный проект и воспитать детей (Параскеву, Алексея, Прохора) в любви к храму и молитве. И то и другое матушке святителя Серафима удалось изумительно. А, впрочем, могло ли быть иначе?
  Покров Божий незримо оберегал его с юных лет. В семилетнем возрасте, когда мать взяла Прохора осматривать строящуюся церковь и поднялась с ним на самый верх колокольни, мальчик, перевесившись через перила, полетел на землю. Агафия с криком ужаса побежала вниз и пережила несказанную радость, увидев сына целым и невредимым. Пролетевшее вниз не один десяток метров дитя как ни в чем не бывало стояло на ногах!
  А спустя три года, когда Прохора посетила тяжкая болезнь и близкие уже оплакивали отрока, он увидел в забытьи Пресвятую Богородицу, пообещавшую вскоре его исцелить. Проснувшись, мальчик рассказал матушке о видении и словах Пречистой.
  Сбылось, что обещала Царица Небесная! Вскоре двинулся по Курску крестный ход с чудотворной иконой Знамения Пресвятой Богородицы. Вдруг пошел сильный дождь, и богомольцы, обходя непролазную грязь, направились прямо через двор Мошниной. Агафия вынесла больного на двор и приложила к чудотворной иконе, под ее осенение. Мальчик выздоровел.
  В августе 1776 года 17-летний Прохор отправился паломником в Киево-Печерскую лавру. Брат Алексей, который был старше Прохора на 6 лет, надеялся, что тот будет ему помощником в торговых делах. Но не лежала к ним душа отрока, обнаружившего и светлый ум, и замечательную память, но более всего мечтавшего «стяжать себе духовное сокровище, нетленное и неоскудеваемое».
  Слава подвижнической жизни иноков Саровской пустыни, где были уже многие из Курских жителей и настоятельствовал
о. Пахомий, Курский уроженец, склоняла его идти к ним, но ему хотелось предварительно быть в Киеве, чтобы посмотреть на труды Киево-Печерских иноков, испросить наставление и советы от старцев, познать чрез них волю Божию, утвердиться в своих мыслях, получить благословение от какого-нибудь подвижника и, наконец, помолиться и благословиться у св. мощей преп. Антония и Феодосия, первоначальников иночества. Прохор отправился пешком, с посохом в руке, и с ним шли ещё пять человек Курских купцов. В Киеве, обходя тамошних подвижников, он прослышал, что недалеко от св. лавры Печерской, в Китаевской обители, спасается затворник, по имени Досифей, имеющий дар прозорливости (на самом деле это была старица, в миру Дарья Тяпкина).
  «Гряди чадо Божие, и пребудь в Саровской обители, — указал путь наделенный даром предвидения подвижник. — Место сие будет тебе во спасение; с помощью Божией там окончишь ты и свое земное странствование». На прощание Досифей научил отрока «умному деланию» — непрестанному повторению Иисусовой молитвы, а спустя несколько дней преставился.
  Возвратившись в Курск, Прохор провел рядом с матерью по ее просьбе еще два года, завершая мирские дела. Трогательно было его прощание с матерью! Собравшись совсем, они посидели немного, по русскому обычаю, потом Прохор встал, помолился Богу, поклонился матери в ноги и спросил её родительского благословения. Агафия дала ему приложиться к иконам Спасителя и Божией Матери, потом благословила его медным крестом, который надела сыну, с которым он уже никогда не расставался, и благословила. 20 ноября 1778 года, накануне праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы, юноша явился в Саровскую пустынь к игумену Пахомию, тоже уроженцу Курска.
  С первого дня послушничества будущий инок старался ни минуты не проводить в праздности, молитвой и работой в хлебне, просфорне, столярне предохраняя себя от скуки, которую полагал одним из самых опасных искушений. «Болезнь сия рождается от малодушия, беспечности и празднословия», — любил повторять преподобный впоследствии.
  В 1780 году Прохор вновь тяжко занемог. Его мучили жестокие боли, говорили, что это водянка. Полтора года он был намертво прикован к постели. Настоятель отец Пахомий не раз предлагал позвать врача. Но молодой послушник решительно отказывался, уповая только на Бога. Когда братии уже казалось, что Господь вот-вот приберет душу Прохора, по просьбе его отслужили всенощное бдение и литургию о здравии болящего, причем на богослужении присутствовали все саровские иноки. Затем на своем одре Прохор исповедался и причастился Святых Тайн. В самый момент причащения ему опять явилась в видении Богородица, на этот раз в сопровождении апостолов Петра и Иоанна. Обращаясь к Иоанну, Царица Небесная, как запомнилось Прохору, сказала:
  — Сей — нашего рода!
  Затем юный послушник почувствовал на своей голове прикосновение руки Пречистой, и тотчас в правом боку его открылась рана, из которой хлынула жидкость, причинявшая больному такие страдания. Вскоре он выздоровел, и только впадина на теле осталась напоминанием об исцелении.
  Уже будучи иеродиаконом, святой Серафим удостоился совсем уж величайшей чести. Во время литургии, которую служил в храме вместе со старцами Пахомием и Иосифом, почувствовал он, как внезапно озарил его несказанный свет, словно бы от лучей солнечных. «Обратив глаза на сияние, я увидел Господа Бога нашего Иисуса Христа в образе человеческом», — вспоминал преподобный.
  13 августа 1786 г. с соизволения Св. Синода, о. Пахомий постриг послушника Прохора в сан инока. Восприемными отцами его при пострижении были о. Иосиф и о. Исаия. При посвящении ему было дано имя Серафима (пламенный). 27-го октября 1786 года монах Серафим, по ходатайству о. Пахомия, был посвящён преосвященным Виктором, епископом Владимирским и Муромским, в сан иеродиакона. Он вполне предался новому своему, поистине уже ангельскому, служению. Со дня возведения в сан иеродиакона он, храня чистоту души и тела, в течение пяти лет и 9-ти месяцев, почти беспрерывно находился в служении. Все ночи на воскресные и праздничные дни проводил в бодрствовании и молитве, неподвижно стоя до самой литургии. По окончании же каждой Божественной службы, оставаясь ещё надолго в храме, он, по обязанности священно-диакона, приводил в порядок утварь и заботился о чистоте Алтаря Господня. Господь, видя ревность и усердие к подвигам, даровал о. Серафиму силу и крепость, так что он не чувствовал утомления, не нуждался в отдыхе, часто забывал о пище и питье и, ложась спать, жалел, что человек, подобно Ангелам, не может беспрерывно служить Богу. 2 сентября 1793 года в Тамбове епископ Феофил рукоположил Серафима в иеромонахи.
  О. Пахомий теперь ещё более прежнего привязался сердцем к о. Серафиму и без него не совершал почти ни одной службы. Когда он выезжал по делам монастыря или для служения, один или с другими старцами, то часто брал с собою о. Серафима. Так, в 1789-м году, в первой половине июня месяца, о. Пахомий с казначеем о. Исаией и иеродиаконом о. Серафимом отправились по приглашению в село Леметь, находящееся в 6-ти верстах от нынешнего города Ардатова, Нижегородской губ., на похороны богатого благодетеля своего, помещика Александра Соловцева, и заехали по дороге в Дивеево навестить настоятельницу общины Агафию Семёновну Мельгунову, высокочтимую всеми старицу и также благодетельницу свою. Мать Александра была больна и, получив от Господа извещение о скорой кончине своей, просила отцов-подвижников, ради любви Христовой, особоровать её. О. Пахомий сперва предлагал отложить елеосвящение до возвращения их из Лемети, но святая старица повторила свою просьбу и сказала, что они её не застанут уже в живых на обратном пути. Великие старцы с любовью совершили над нею таинство елеосвящения. Затем, прощаясь с ними, мать Александра отдала о. Пахомию последнее, что имела и накопила за года подвижнической жизни в Дивеево. С жившей с нею девицы Евдокии Мартыновой своему духовнику, протоиерею о. Василию Садовскому, матушка Агафья Семёновна передала строителю о. Пахомию: мешочек золотом, мешочек серебром и два мешка меди, суммою в 40 тысяч, прося выдавать её сёстрам всё потребное в жизни, так как они сами не сумеют распорядиться. Матушка Александра умоляла о. Пахомия поминать её в Сарове за упокой, не оставлять и не покидать неопытных послушниц её, а также попещись в своё время об обители, обетованной ей Царицею Небесною. На это старец
о. Пахомий ответил: «Матушка! Послужить по силе моей и по твоему завещанию Царице Небесной и попечением о твоих послушницах не отрекаюсь; также и молиться за тебя не только я до смерти моей буду, но и обитель вся наша никогда благодеяний твоих не забудет, а в прочем не даю тебе слово, ибо я стар и слаб, но как же и браться за то, не зная, доживу ли до этого времени. А вот иеродиакон Серафим — духовность его тебе известна, и он молод — доживёт до этого; ему и поручи это великое дело».
  Еще в годы послушничества святитель проявил тягу к уединению и безмолвию. Он построил в сосновом лесу на высоком холме небольшую келью-избушку (одна комнатка с печкой и сенями). О. Серафим возымел намерение совсем поселиться в пустыне, так как пустынническая жизнь была его призванием и назначением свыше. К тому же, от непрестанного келейного бдения, от постоянного стояния в церкви на ногах с небольшим отдыхом во время ночи, о. Серафим впал в недуг: у него распухли ноги, и на них открылись раны, так что некоторое время он лишился возможности священнодействовать. Болезнь эта была не малым побуждением к избранию пустыннической жизни, хотя для отдыха следовало ему просить у настоятеля
о. Пахомия благословения удалиться в больничные келии, а не в пустыню, т.е. от меньших трудов — к большим и тягчайшим. Великий старец Пахомий благословил его. Это было последнее благословение, полученное о. Серафимом от мудрого, добродетельного и почтенного старца, в виду болезни его и приближения смерти. О. Серафим, хорошо помня, как во время его болезни ходил за ним о. Пахомий, теперь сам служил ему с самоотвержением. Раз о. Серафим заметил, что к болезни
о. Пахомия присоединилась ещё какая-то душевная забота и печаль. — О чём, отче святый, так печалишься ты? — спросил его о. Серафим. — Я скорблю о сёстрах Дивеевской общины,— ответил старец Пахомий,— кто их будет назирать после меня?
О. Серафим, желая успокоить старца в предсмертные минуты, обещался сам назирать их и поддерживать всё так же после смерти его, как было при нём. Это обещание успокоило и обрадовало отходящего ко Господу о. Пахомия. Он поцеловал
о. Серафима и затем вскоре опочил мирным сном праведника. О. Серафим горько оплакал потерю старца Пахомия и, с благословения нового настоятеля о. Исаии, удалился в пустынную келию (20-го ноября 1794-го года, в день прихода в Саровскую пустынь).
  Удалился сюда на многие годы, изредка наведываясь в монастырь — послушать церковную службу и причаститься да взять в «Дальнюю пустыньку», как прозвал он место своего затворничества, немного хлеба и постной еды. Впоследствии преподобный вовсе отказался от монастырской снеди, питаясь только тем, что сам выращивал на разбитом им огородике близ избушки. Здесь, в лесной глухомани в окрестностях Сарова, совершил святитель свои великие подвиги.
  Во время всего подвижничества о. Серафим носил постоянно одну и ту же убогую одежду: белый полотняной балахон, кожаные рукавицы, кожаные бахилы — вроде чулок, поверх которых надевали лапти, и поношенную камилавку. На балахоне висел крест, тот самый, которым благословила его родная мать, отпуская из дома; а за плечами висела сумка, в которой он носил при себе св. Евангелие. Ношение креста и Евангелия имело, конечно, глубокий смысл. По подражанию древним святым, о. Серафим носил вериги на обоих плечах, и к ним были привешены кресты: одни спереди в 20 ф., другие сзади в 8 ф. каждый, и ещё железный пояс. И эту тяжесть старец носил во всё время своего пустынножительства. В морозы он накладывал на грудь чулок или тряпку. Видимые его подвиги состояли из молитвословий, чтения книг, телесных трудов, соблюдения правил великого Пахомия и т.д. В холодную пору он топил келию, колол и рубил дрова, но иногда добровольно переносил холод и мороз. Летом он возделывал гряды на своём огороде и удабривал землю, собирал мох с болот. Во время подобной работы он ходил иногда без одежды, перепоясав лишь чресла свои, и насекомые жестоко уязвляли тело его, отчего оно опухало, синело по местам и запекалось кровью. Старец добровольно терпел эти язвы Господа ради, руководствуясь примерами подвижников древнего времени. На грядах, удобрённых мхом, о. Серафим сажал семенами лук и другие овощи, которыми он питался летом. Телесный труд порождал в нём благодушное состояние, и о. Серафим работал с пением молитв, тропарей и канонов. Жизнь в уединении, трудах, чтении и молитве, о. Серафим соединял с этим пост и строжайшее воздержание. По началу своего поселения в пустыне он питался хлебом, более всего чёрствым и сухим; хлеб, обыкновенно, он брал с собою по воскресеньям на целую неделю. Есть сказание, что из этой недельной порции хлеба часть уделял он пустынным животным и птицам, которые были приласканы старцем, очень любили его и посещали место его молитвословия. Также он употреблял овощи, добываемые трудами рук его в пустынном огороде. С тем и устроен был огород сей, чтобы ему не обременить «ничим же» обители и, по примеру великого подвижника Ап. Павла, питаться, «делающе своими руками» (1 Кор. 4, 12). Впоследствии времени он приучил своё тело к такому воздержанию, что не стал вкушать хлеба насущного, а, по благословению настоятеля Исаии, питался одними овощами своего огорода. Это были картофель, свёкла, лук и трава, называемая снить. В течение же первой недели Великого поста он вовсе не принимал пищи до причащения Святых Таин в субботу. Ещё через несколько времени воздержание и постничество о. Серафима дошли до неимоверной степени. Совсем переставши брать хлеб из обители, он жил без всякого содержания от неё в течение более двух лет с половиною. Братия, удивляясь, недоумевала, чем мог питаться старец во всё это время, не только летом, но и зимою. Он же тщательно укрывал свои подвиги от воззрения людей.
  Один из них — подвиг столпничества. На полпути от кельи к монастырю присмотрел Серафим гранитный валун. По ночам он взбирался на него и, никем не видимый, чаще всего стоя на коленях, творил молитву, взывая: «Боже, милостив буди мне грешному». Тысячу дней и тысячу ночей кряду молился на нем святитель, прерываясь лишь на краткий отдых и принятие скудной пищи. От невероятного напряжения старец пришел в крайнее истощение, ноги его покрылись болезненными язвами. Когда в конце земной жизни преподобный рассказывал об этом своим ученикам, один из них заметил, что сей подвиг выше сил человеческих. «Святой Симеон Столпник 47 лет простоял на столпе, — возразил Серафим, — а мои труды похожи ли на его подвиг?».
  В «пустыньке» изредка навещали Серафима. Приходили за советом, или наставлением, или просто повидать святого старца. С одного взгляда чудотворец распознавал людей и постигал их сокровенные мысли. С одними он беседовал охотно, от разговора с другими сразу уклонялся и провожал их молча. А если старец встречал кого-нибудь в пути, скажем, в лесу, то смиренно кланялся и удалялся, не проронив ни слова. «От молчания никто никогда не раскаивался», — пояснял он ученикам.
  С Божией помощью приобрел святой власть даже над дикими зверями. Старице Дивеевского монастыря Матроне довелось наблюдать, как однажды кормил Серафим с руки огромного медведя, который слушался его, словно был комнатной собачкой, и по первому слову преподобного послушно ложился у его ног.
  12-го сентября 1804 года подошли к старцу три неизвестных ему человека, одетые по-крестьянски. Отец Серафим в это время рубил дрова в лесу. Крестьяне, нагло приступив к нему, требовали денег, говоря, что «к тебе ходят мирские люди и деньги носят». Старец сказал: «Я ни от кого ничего не беру». Но они не поверили. Тогда один из пришедших кинулся на него сзади, хотел свалить его на землю, но вместо того сам упал. От этой неловкости злодеи несколько оробели, однако же не хотели отступить от своего намерения. О. Серафим имел большую физическую силу и, вооружённый топором, мог бы не без надежды обороняться. Эта мысль и мелькнула было мгновенно в его уме. Но он вспомнил при сём слова спасителя: «Вси бо приемши нож ножем погибнут» (Мф. 26, 52), не захотел сопротивляться, спокойно опустил на землю топор и сказал, кротко сложивши крестообразно руки на груди: «Делайте, что вам надобно». Он решился претерпеть всё безвинно, Господа ради. Один из крестьян, поднявши с земли топор, обухом так крепко ударил о. Серафима в голову, что у него изо рта и ушей хлынула кровь. Старец упал на землю и пришёл в беспамятство. Злодеи тащили его к сеням келии, по дороге яростно продолжая бить, как звероловную добычу, кто обухом, кто деревом, кто своими руками и ногами, даже поговаривали о том, не бросить ли старца в реку?.. А как увидели, что он уже был точно мёртвый, то верёвками связали ему руки и ноги и, положив в сенях, сами бросились в келию, воображая найти в ней несметные богатства. В убогом жилище они очень скоро всё перебрали, пересмотрели, разломали печь, пол разобрали, искали-искали и ничего для себя не нашли; видели только у него св. икону, да попалось несколько картофеля. Тогда совесть сильно заговорила у злодеев, в сердце их пробудилось раскаяние, что напрасно, без всякой пользы даже для себя, избили благочестивого человека; какой-то страх напал на них, и они в ужасе убежали.
  Это произошло на 46-м году жизни подвижника. Очнувшись на другой день перед рассветом, преподобный едва добрался до обители. Приглашенный врач нашел его ранения смертельными. После недели жестоких страданий святой снова сподобился явления Божией Матери, после чего выздоровел и через пять месяцев снова вернулся в свою пустыньку, где пробыл еще пять лет.
  Весной 1810 года, после 15-летнего пустынножительства, их которых 3 года он провел в совершенном молчании, а тысячу дней и ночей стоял на камне, беспрестанно молясь, тем самым совершив подвиг столпничества, возвратился старец в Саровскую обитель.
  Водворившись в келье, Серафим пять лет кряду вершил подвиг затворничества, ни с кем не общаясь, не произнося ни слова, никуда не выходя. В келье же его имелись лишь икона Богоматери, пред которой всегда горела лампада, да обрубок пня, заменявший стул. Постель заменяли мешки с песком и каменьями.
  После пяти лет затворничества старец открыл двери кельи, и теперь каждый мог придти к нему, а вскоре он стал и вести беседы с прибывшими к нему, но по-прежнему не покидал своей кельи, которая никогда не отапливалась, стулом служил все тот же пень, а постелью - мешки с песком и каменьями. В сенях кельи стоял изготовленный самим Серафимом гроб из цельного дуба. Братия могла посещать его в любое время суток, а сторонние - после ранней обедни до 8 часов вечера.
  Так начался новый вид подвига преп. Серафима — старчество. Прозорливо видел он внутреннее состояние приходящих к нему и подавал благодатную помощь, исцеляя недуги душевные и телесные, и проявлял постоянно наполнявшую его душу любовь, соединенную с глубоким смирением, к каждому приходящему. В эти годы стараниями преподобного в 25 верстах от Саровской обители возник женский Дивеевский монастырь, о котором святой предсказал, что это будет единственная в России женская лавра, Небесной игуменией которой обещала быть Сама Пресвятая Дева.
  С того времени старец стал принимать мирян, всех без исключения, и слава о великом подвижнике разнеслась по всей России. Тысячи страждущих, чающих наставления, духовного или телесного исцеления, устремлялись в Саров, и не было человека, кому бы святой отказал. В некоторые праздники к нему приходило по нескольку тысяч человек. Среди его посетителей встречалось немало знатных особ, даже царской фамилии. Но больше всего приходило к Серафиму простолюдинов, крестьян. Ко всем посетителям старец обращался одинаково ласково, называл «сокровище мое» или «радость моя», целовал в уста.
  Полученный им от Господа дар прозорливости был просто феноменальным. Так, на письма старец чаще всего отвечал, не вскрывая конверта, — он и без этого знал содержание адресованного ему послания!
  Преподобный высказывал поразительно точные пророчества об исторических судьбах России. Так, он предрек голод 1831 года, нападение на Россию трех держав (то есть Крымскую войну) и даже грядущие бедствия — мировую войну, революцию и братоубийственную бойню, разорение Церкви и ее последующее возрождение.
  А сколько людей излечил он от тяжких хворей, прочитав молитву да помазав несчастного елеем из лампады, горевшей перед его келейной иконой.
  Чудеса, которыми Серафим Саровский прославился при жизни, продолжались и после его кончины, наступившей в январе 1833 года. И когда 19 июля 1903 года в присутствии императора Николая II с придворными и великого множества верующих чудотворные мощи были открыты для всеобщего почитания, это событие сопровождалось многочисленными исцелениями. Святитель Серафим предсказывал и это.
  Уходя в пустынь, Серафим оставлял горящими зажженные перед образами свечи. Когда ему говорили, что может быть пожар, старец отвечал: «Пока я жив, пожара не будет, а когда я умру, кончина моя откроется пожаром». Так и случилось. Второго января 1833 (по ст.ст.) в 6 утра брат Павел почувствовал запах дыма. Он постучал в дверь, но никто не ответил. Братия сорвала закрытую дверь, загасила тлевшие вещи, но в темноте не разглядела старца и решила, что он ушел в свою пустынь. Лишь после утренней литургии в темной келье обнаружили Серафима, стоявшего на коленях в молитве со сложенными крестообразно руками. Он был мертв.
  В начале ХХ в. епископ Серафим (Чичагов), имевший доступ к Николаю II, сумел добиться сбора материалов о святости Серафима Саровского. После поездки в Саров и купания в его источнике императрица родила долгожданного сына, чем объясняется особое отношение Николая II к Серафиму Саровскому.
  В июле 1903 г. мощи преподобного старца были открыты. Чин канонизации был совершен в Сарове при большом стечении народа и в присутствии царя Николая II. Мощи Серафима Саровского были открыты для поклонения в Саровской пустыни. В
20-е годы ХХ в. ее закрыли, а мощи вывезли в г. Ардатов, после чего их след затерялся. Только в 1991 г. они были вновь обнаружены в Музее истории религии и атеизма (Казанском соборе) Ленинграда. Летом того же года их вернули на Нижегородскую землю в Серафимо-Дивеевский монастырь. Сбылось и это пророчество святителя: тело его нашло наконец пристанище в стенах родной обители.
  Город же Саров с 1946 на 50 лет исчез с географических карт, так как после войны там был образован ядерный научно-исследовательский центр, называвшийся сначала Арзамас-75, потом Арзамас-16. Сам город в 1954 г. закрытым постановлением Правительства РСФСР был переименован в Кремлев, и лишь недавно ему возвращено историческое название.
  Русская Православная Церковь отмечает обретение мощей преподобного Серафима, Саровского чудотворца, 19 июля по старому стилю (1 августа по новому стилю), а память - 2 января по старому стилю.



Вся информация опубликованная на данном сайте является собственностью сайта http://pustcha.narod.ru
При публикации, частичном или полном использовании, ссылка на http://pustcha.narod.ru обязательна
Хостинг от uCoz